В настоящее время ведется серьезная реставрация уникального памятника архитектуры – Звенигородского Успенского собора. С 2009 г. по настоящий момент уже отреставрированы фасады храма, восстановлены шесть из девяти растесанных в позднее время первоначальных узких окон, разобраны поздние кирпичные прикладки к повышенным подпружным аркам сводов и под ними найдены фрагменты живописи круга Андрея Рублева, о которых уже раструбили на всю страну пять телеканалов. Архитектурное (работы на памятнике ведет архитектор-реставратор высшей категории Георгий Евдокимов), археологическое (с 2008 г. ежегодно обследование культурного слоя у храма проводит археолог Алексей Алексеев), палеографическое (палеограф Юрий Артамонов обнаружил и расшифровал несколько древних граффити, оставленные на стенах собора на рубеже XIV – XV веков), художественное (бригада им. Владимира Сарабьянова ведет укрепление первоначальной фресковой живописи храма) изучение выдающегося памятника русской культуры и каждый год приносит множество новых открытий.
К ним нужно добавить и еще одно, которое, как это ни покажется с первого взгляда странным, можно отнести к отрасли зоологии.
Дело в том, что летом текущего (2015) года накануне грядущей реставрации кровли собора начаты работы по обследованию чердака собора. Прежде, чем начать обследование, необходимо было удалить значительный по толщине слой, образовавшийся на чердаке в связи с жизнедеятельностью стрижей и галок, которые в течение нескольких столетий вили гнезда под самой старой крышей Звенигорода. Этот слой состоит из земли, перегнившего помета, веток и примерно десятиметрового слоя обрывков различной по происхождению бумаги. Особенно интересны тексты на этих обрывках, написанные людьми и украденные птицами для обогрева своих птенцов. В скомканных и прокомпостированных клювами листках – масса информации, ставшей уже бесполезной, но, тем не менее, весьма занимательной.
Что входит в состав открытого недавно «птичьего архива»?
Здесь обрывки страниц книг кириллической печати с упоминанием Петра Великого и талон к ассигновке Звенигородского отделения Кирилло-Мефодиевского общества. Здесь дореволюционные документы, составленные местными военными и полицейскими, и бесчисленные обрывки писем с аристократическим почерком, в которых в частности упоминается граф Нессельроде.
Здесь фрагменты ученических тетрадей (на одном из них чернилами написана таблица умножения, а карандашом пасхальное песнопение «Светися, светися, Новый Иерусалиме…» с подписью «Молитва на святую неделю пред учением… 1884 г.») и записка на обороте расходного ордера 1930-х годов: «Добрый день, Вера! Шлю тебе привет…». Здесь обрывок аттестата выпускницы техникума с шеренгой полученных ей троек и государственный кредитный билет с двуглавым орлом на 25 рублей. Здесь листок отрывного календаря на 6 декабря 1917 г. с отметкой о дне тезоименитства императора Николая II и пророческим текстом эпитафии XVI в., который, как ничто другое, ассоциируется с судьбой свергнутого императора, на обороте «Я обрел себе пристанище. Простите надежда и счастье; ничего уже нет у меня с вами общего, обманывайте теперь других!» и хлебные талоны на декабрь 1933 г. Здесь обрывки церковных исповедных ведомостей, метрических книг и рукописная записка с уставом о колокольном звоне. Здесь многочисленные фантики от дореволюционных карамельных конфет – «Царской», «Детской», «Урожай», «конфекты Милка», изготовленной фабрикой «Большевик», «Пружинной Кометной карамели, предсказывающей будущее человека», и обертки папирос «Слава», «Тары-бары» из Петрограда вместе с этикеткой советского коньяка «Лесгинка». Здесь билеты на автобус, в звенигородский кинотеатр, на экскурсионное обслуживание в Звенигородском музее и квиток пожертвования в пользу братства преподобного Саввы Сторожевского. Здесь ярлык Ссудной кассы звенигородской 2-й гильдии купчихи Евсеевой, и договор о сдаче колхозу коровы в 1936 г. Здесь церковные поминальные записки и фрагменты советских газет времени коллективизации и Великой Отечественной войны…
Продолжать этот забавный список можно очень долго.
Самое яркое впечатление, которое остается после первого знакомства со звенигородским «птичьим архивом», заключается в том, что птицы, украв листы бумаги у человеческих архивов и библиотек, украв их у огня и тления, придумали особый принцип архивации исторических источников, отличный от человеческого. Они не стали систематизировать все документы по тематике, не стали разбирать их по хронологии, а сложили их все в одном фонде. Теперь в нем – вся невероятно многообразная совокупность обрывков человеческих мыслей, чувств, переживаний, забот, страстей, желаний. Запечатлевших их на бумаге людей уже нет, а все, чем они жили, словно звучит теперь в едином гигантском разноголосом хоре. Все сказанное раньше порознь произносится ныне одновременно. А человеческая история, прежде постепенно развивавшаяся во времени, отныне, благодаря этой масштабной декламации, стекла в один резервуар. Время вытекло – и все оказалось рядом.
В книгах можно вычитать, что храм – это образ вселенной, ее видимый макет. И, подобно тому, как под соборной крышей, где-то на чердаке созданного Творцом миро-здания хранится вся совокупность знания о человеческой истории. Рядом лежит информация о всех событиях общемирового процесса, о величайших героях и преступниках, а также о тех, чьи имена растаяли во времени, об их помыслах и чувствах.
Мы, живые, прикованы силой тяготения тел и течением времени к земле, отчего не в состоянии прыгнуть выше собственной головы, не можем взлететь к этой высоте, не можем достигнуть этого всеобщего божественного ведения. Зачастую мы пытаемся восполнить наше не-ведение, наше не-знание своими земными домыслами, которые в большинстве своем являются лишь слабым посягательством на истину.
Стоит ли беспокоиться о том, что мы чего-то в данный момент не знаем, о том, что многое сокрыто от нашего понимания? – Полагаю, не стоит. Для каждого из нас остался незначительный остаток завода часов, отведенный нам для жизни. Придет момент, когда наше время истощиться и иссякнет, вместе с чем порвется и связывавшая нас с этим миром цепь. И мы, оттолкнувшись от временного тела, воспарим ввысь и обретем ответы на все неразрешенные вопросы, которые тяготили и беспокоили нас в этом мире.
Но пока жизнь еще длится, можно посвятить ее остаток изучению непознанного и неоткрытого. Взять хотя бы «птичий архив» на чердаке звенигородского собора. Его детальное изучение тянет на диссертацию, если не по истории, то по орнитологии.
Приглашаем желающих скоротать остаток времени, потратив его часть на изучение неразобранной части этого архива, которая лежит еще на конхах апсид Успенского собора, а также принять участие в археологических работах (информацию для связи можно найти на сайтах Звенигородского музея и Звенигородского Успенского собора).
Дмитрий Седов